Неточные совпадения
Между двух холмов лепилась куча домов, которые то скрывались, то появлялись из-за бахромы набегавших
на берег бурунов: к вершинам холмов прилипло облако тумана. «Что это такое?» — спросил я лоцмана. «Dover», — каркнул он. Я
оглянулся налево: там рисовался неясно сизый, неровный и крутой
берег Франции. Ночью мы бросили якорь
на Спитгедском рейде, между островом Вайтом и крепостными стенами Портсмута.
— А куда Бог приведет. Работаю, а нет работы — прошу, — закончил старик, заметив, что паром подходит к тому
берегу и победоносно
оглянулся на всех слушавших его.
Дерсу сел
на берегу речки и стал переобуваться, а я пошел дальше. Тропинка описывает здесь дугу в 120 градусов. Отойдя немного, я
оглянулся назад и увидел его, сидящего
на берегу речки. Он махнул мне рукой, чтобы я его не дожидался.
Через полчаса мы тронулись дальше. Я
оглянулся назад. Ребята по-прежнему толпились
на берегу и провожали нас глазами.
Как сейчас вижу маленькую юрточку
на берегу запорошенной снегом протоки. Около юрточки стоят две туземные женщины — старушки с длинными трубками. Они вышли нас провожать. Отойдя немного, я
оглянулся. Старушки стояли
на том же месте. Я помахал им шапкой, они ответили руками.
На повороте протоки я повернулся и послал им последнее прости.
Артисты поплелись вдоль морского
берега, опять вверх, по той же дороге.
Оглянувшись случайно назад, Сергей увидел, что дворник следит за ними. Вид у него был задумчивый и угрюмый. Он сосредоточенно чесал всей пятерней под съехавшей
на глаза шапкой свой лохматый рыжий затылок.
Обернувшись к товарищам, он разглядел, кому какие принадлежали ноги; но вдруг ему показалось, что плеснуло что-то
на той стороне Терека, и он еще раз
оглянулся на светлеющий горизонт гор под перевернутым серпом,
на черту того
берега,
на Терек и
на отчетливо видневшиеся теперь плывущие по нем карчи.
— Слово скажешь, да
оглянешься! «Такой, сякой», а сам все туда,
на берег, посматриваешь…
Они пошли дальше вверх по реке и скоро скрылись из виду. Кучер-татарин сел в коляску, склонил голову
на плечо и заснул. Подождав минут десять, дьякон вышел из сушильни и, снявши черную шляпу, чтобы его не заметили, приседая и
оглядываясь, стал пробираться по
берегу меж кустами и полосами кукурузы; с деревьев и с кустов сыпались
на него крупные капли, трава и кукуруза были мокры.
— Что это… — Но его голос оборвался. — Ну, хорошо, — продолжал он, — сейчас не могу я благодарить. Вы понимаете.
Оглянитесь, Молли, — заговорил он, ведя рукой вокруг, — вот все то, как вы строили
на берегу моря, как это нам представлялось тогда. Узнаете ли вы теперь?
Оглянулся Василий Борисыч — купец, что неласково обошелся с ним
на берегу, стоит теперь за матерью Аркадией, а дочь его середи белиц между Фленушкой и Парашей. Значит, знакомы.
— Не пожертвуете ли, православные,
на свечи,
на ладан благоверному князю Георгию, преподобным отцам сего града Китежа, — раздался густой, несколько осиплый голос над расположившимися пó
берегу озера слушать ночной звон китежских колоколов.
Оглянулся Василий Борисыч — отец Варсонофий.
— Самый буянственный человек, —
на все стороны
оглядываясь, говорил Василий Фадеев. — От него вся беда вышла… Он, осмелюсь доложить вашей милости, Марко Данилыч,
на все художества завсегда первым заводчиком был. Чуть что не по нем, тотчас всю артель взбудоражит. Вот и теперь — только что отплыли вы, еще в виду косная-то ваша была, Сидорка, не говоря ни слова, котомку
на плечи да
на берег. За ним все слепые валом так и повалили.
— Чего заорали, чертовы угодники? Забыли, что здесь не в плесу́? — крикнул он распевшимся ребятам. — Город здесь, ярманка!..
Оглянуться не успеешь, как съедут с
берега архангелы да линьками горлá-то заткнут. Одну беду и́збыли,
на другую рветесь!.. Спины-то по плетям, видно, больно соскучились!..
Едва мы отчалили от
берега, как вдруг откуда-то сбоку из-под кустов вынырнула оморочка. В ней стояла женщина с острогой в руках. Мои спутники окликнули ее. Женщина быстро
оглянулась и, узнав своих, положила острогу в лодку. Затем она села
на дно лодки и, взяв в руки двухлопастное весло, подошла к
берегу и стала нас поджидать. Через минуту мы подъехали к ней.
Отбежав от пала шагов двадцать, лиса отряхнулась,
оглянулась в нашу сторону и, увидев, что собака выходит из воды
на берег, пустилась наутек.
Я лезла к ней по ее каменистым уступам и странное дело! — почти не испытывала страха. Когда передо мною зачернели в сумерках наступающей ночи высокие, полуразрушенные местами стены, я
оглянулась назад. Наш дом покоился сном
на том
берегу Куры, точно узник, плененный мохнатыми стражниками-чинарами. Нигде не видно было света. Только в кабинете отца горела лампа. «Если я крикну — там меня не услышат», — мелькнуло в моей голове, и
на минуту мне сделалось так жутко, что захотелось повернуть назад.
Выйдя из дому, я обрывом спустилась к Куре, перешла мост и, взобравшись
на гору с противоположного
берега,
оглянулась назад. Весь Гори был как
на ладони. Вот наш дом, вот сад, вот старый густолиственный каштан под окном отца… старый каштан, посаженный еще при дедушке… Там за его ветвями спит он, мой папа, добрый, любимый… Он спит и не подозревает, что задумала его злая потара сакварела…
Он не договорил,
оглянулся на плес реки,
на засиневшие в вечерней заре
берега и продолжал еще горячее...
Проехав полверсты, он
оглянулся назад: желтая церковь, дом, река и сад были залиты светом; река со своими ярко-зелеными
берегами, отражая в себе голубое небо и кое-где серебрясь
на солнце, была очень красива.
Владимира и слепца давно не было
на мызе. Опередив ночью русское войско, они отдыхали
на последней высоте к Мариенбургу. Сзади
оглядывался на них золотой петух оппекаленской кирки; впереди показывались им блестящим полумесяцем воды озера, врезанного в темные рамы
берегов; чернелся в воздухе высокий шпиц мариенбургской колокольни, и за ней, как искры, мелькали по временам в амбразурах крепости пушки, освещаемые лучами восходящего солнца. Уже был слышен перекатный бой барабана, возвещающий побудок…
Таня пошла, не
оглядываясь, к калитке, ведшей из княжеского сада
на берег Москвы-реки.